Холодный, мокрый день. Десятки, сотни, тысячи людей, торопящихся куда-то. Они идут рядом, едут в одном вагоне, разглядывая друг друга с презрением, плохо скрываемым под маской равнодушия.
Улицы похожи на муравейник. Люди, идущие по ним хмуры. Лица серьёзны, в глазах — целеустремлённость, над головами — зонты.
Она — одна из миллионов, живущих в этом городе. Сегодня она тоже торопится, спешит к одной ей известной цели. Она идёт вдоль витрин, и цокот её каблучков дробится и гаснет в людском потоке.
Мелкий, нескончаемый, осенний дождь сыплется ей на куртку. Она родилась в этом Городе и не знает другой жизни, жизни без кисловато-горького запаха выхлопных газов и сырого асфальта, смешанного с запахом мокрой одежды, губной помады, приторно-сладких духов и терпких одеколонов, без непрерывного потока машин и шума, ими порождаемого.
Люди, идущие мимо неё, нарядные и не очень, одиноки или со спутниками. Они ничего не знают и знать не хотят о тех, кто с ними рядом, на улице — прячутся друг от друга в капюшоны и загораживаются зонтами, спеша в свои каменные норы с маленькими окошками, где их никто не увидит. Все они живут по принципу: «я — не я, моя хата с краю». Она тоже вольётся скоро в этот безликий, хмурый, серый, мокрый и сердитый поток, растворится в нём, исчезнет, сольётся с ним, как капли мелкого осеннего дождя сливаются в миллионы одинаково маленьких ручейков, бегущих по чёрному асфальту каждый — своей дорогой, но все — к одному и тому же стоку.